wild fire |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » wild fire » ЛИЧНЫЕ ЭПИЗОДЫ » А ларчик просто открывался
А ЛАРЧИК ПРОСТО ОТКРЫВАЛСЯ"Вот тут-то мне карта и попёрла!"
Ярослава & Романапрель 2037 года
Говорят, что когда закрывается одна дверь, то открывается другая. Так же бывает и с тайнами: когда раскрывается одна - тут же возникает и другая.
Отредактировано Roman Ostrovsky (2022-11-30 07:53:19)
Этот мир весы-качели, пусть вам повезёт,
Чтоб на сторону вы сели, где всем людям прёт.
Только знаешь что, счастливчик, мудрецы правы:
Если мы с качелей спрыгнем — разобьётесь вы! ©
Ярослава распахивает глаза, привычно зеленые, но сегодня все больше красные. Продолжительное видение, которое очень приспичило заиметь даже не ей самой, а Курту, полопало в глазах все сосуды, так что выглядела женщина довольно жутко, да и чувствовала себя точно так же. Неприятно, знаете ли, глотать собственную кровь, затекающую из носа, чувствуя единовременно немыслимую слабость, тошноту и желание провалиться в сон месяца на два. Но надо, значит, надо. Демидова и прежде себя не особенно щадила, но причиной тому была безоговорочная верность и лояльность Коле, а теперь она делала то, что делала по исключительно корыстным мотивам. Чтобы жить в лагере и ни в чем себе не отказывать, как она уже успела привыкнуть за много лет. И все остальные тоже успели привыкнуть. И к тому, что она не особенно вежливая и дружелюбная, и к тому, что позволяет себе слишком много, и к тому, что берет со склада все, что захочет в обход очереди. Наверное, это было некрасиво, но если бы Демидовой не было все равно, она бы так не делала.
Женщина поднимается из кресла, пошатывается, но все-таки доходит до стола, на котором разложена карта. Какое-то время под внимательным взглядом главы лагеря ясновидящая, что-то малюет и отмечает, что-то подписывает и зачеркивает, а потом отбрасывает карандаш и снова встает на ноги.
- Все, я пошла, - заявляет она Гетнеру, который не знает, куда смотреть - то ли на нее, то ли на карту, то ли на пол, чтобы случайно под ногами нетвердо стоящей Ярославы не оказалось каких-нибудь вещей, которые послужат причиной того, что она задержится, чтобы полежать минут двадцать.
- Не останешься до собрания? – мужчина подходит ближе и придерживает ясновидящую, пока она силится надеть на себя ботинки, но перед глазами плывет так сильно, что попасть ногой, куда надо, получается не с первого раза, - Думаю, что тебе есть, что добавить, - ей вообще-то всегда есть, что добавить, но всем будет лучше, если делать этого Демидова не станет. Никто ведь не хотел скандала. Ну, то есть, Ярослава, конечно, регулярно их устраивала, явственно давая понять, что авторитетом Волкова здесь для нее никто не обладает, а всем остальным будет лучше завалить и не дергаться, но в целом, скандала никто не хотел.
- Нет, - она мотает головой, не добавляя ничего больше, потому что тошнит женщину так сильно, что к разговорам она не расположена. Вообще-то она никогда особо не расположена к разговорам, если не брать во внимание малый круг избранных, к которым Курт относился с разной степенью периодичности. Это ей тоже прощали. Все знали, Демидова не в настроении последние пару лет с тех пор, как пропал Волков. Ничего не поделать.
- Почему? – уточняет мужчина, подавая ясновидящей сначала куртку, а затем просроченный лет на пять «Сникерс», зная, что без сладкого она не восстановится и вообще долго не протянет. Ярослава берет шоколадку и сразу же ее распаковывает. От сладкого ее не тошнит, или тошнит не так сильно, как от всего остального, так что она откусывает немного, и не успев прожевать до конца, смотрит на Курта со всем должным вниманием, прежде чем пожать плечами.
- Не хочу, - коротко и ясно. Куда уж яснее? Ярослава вообще ни черта не хочет, но к ней не подкопаешься. Она же гробит здоровье, чтобы обеспечить лагерь своими прогнозами их экспедиций, нападений чудовищ и перспектив найти ключи, которые потерял завхоз. Сложно было сказать, что она ничего не делает.
- А что хочешь? – осторожно уточняет Курт, потому что знает ответ. Хочет, чтобы они отправились искать и нашли, блять, ей Колю. Потому что Коля жив. Вы его плохо ищете. Вы меня не слушаете. И я же говорила. Вообще-то ясновидящая и теперь собирается так ответить, но потом она откусывает еще кусок шоколадки, завязывает второй шнурок и выходит на улицу.
- Какао и велосипед с зимней резиной, - заявляет женщина, вдыхая морозный воздух, отчего сразу становится как-то легче. Она спускается с крыльца, зная, что Курт пойдет следом, потому что боится, что в таком состоянии Ярослава просто не дойдет. Очень мило с его стороны, следовало признать.
- Для пацана? Он что, у всей школы отыграл все, что было, а велосипед с какао никто не поставил? – усмехается Гетнер, закрывает дверь и догоняет Ярославу уже на тропе.
- В смысле? – непонимающе вопрошает ясновидящая, вообще-то, конечно, догадывавшаяся, что новые вещи у Ромки берутся не из воздуха, но отчего-то не поинтересовавшаяся до сих пор, откуда. Воровал бы – она бы узнала в одночасье, просто нутром почуяв, отбирал бы силой – приходил бы отделанный, да и донесли бы давно, в лагере такое просто не принято. Ничего подобного же не случалось, так что Демидова была сравнительно спокойна. А теперь вон оно что, оказывается.
- Ну, он в школе чуть ли не казино устроил, знаешь. Выигрывает девять из десяти. Кто поумнее-то, давно уже играть с ним перестали, а кого азарт захватил, те покоя не знают, вплоть до того, что дневные пайки проигрывают. Я все понимаю, но ты бы поговорила с ним, что ли. Пусть хотя бы масштабы поуменьшит, а то не голодать же половине школы из-за его удачи, - Курт усмехается и Ярослава усмехается тоже. Интересно получалось. Надо бы поговорить с мальчишкой об этом, потому что… А, впрочем предполагать заранее не следовало. Сначала все-таки поговорить.
- Спасибо за помощь. Если вздумаешь на собрание прийти, или помочь чего… - он смотрит, как Ярослава подходит к двери, а затем буркает, - Ну ты знаешь, - она знает. Они оба знают. Друзьями, какими Демидова была с Колей, с Куртом им никога не стать, конечно, но приятельствовать ведь было можно, да?
- Хорошо. И тебе спасибо, - отвечает женщина, заходит домой и бросает взгляд на часы. Ромка должен был вернуться часа через два, не раньше, так что, умыв лицо и доев шоколадку, Ярослава решает поспать, потому что это было лучшее, что с нею случалось после видений. Просыпается она позже ожидаемого, и по возне в гостиной, понимает, что Островский уже вернулся. Ну, и хорошо. Еще какое-то время Ярослава лежит в кровати, но затем все-таки поднимается, приглаживает волосы, и выходит их комнаты.
- Привет, - чуть глухо после сна, здоровается с мальчуганом ясновидящая и идет на кухню, чтобы поставить чайник, - Ты в столовой был, поел? – она почти наверняка знает ответ, но побеспокоиться все равно следовало, - Шапку опять не взял утром. Сколько раз говорила, что отмороженные уши в лагере не лечатся. А на улице утром было минус двадцать пять, - редко, но колебания температуры случались, двадцать пять и метель – очень неприятно. В шапке, конечно, настоящие пацаны не ходят, но без ушей все-таки будет хуже.
- Чай будешь? – интересуется женщина, наливая кипяток в заварочник. Она вскоре возвращается в гостиную и забирается на диван с ногами, - Ты че, казино там, в школе устроил, что ли? – напрямую спрашивает Ярослава, подняв все еще кровавые глаза на мальчишку. Да, она могла позволить себе спрашивать вещи, за которые в нормальных обстоятельствах и семьях могло бы и влететь, и рассчитывать на правду, потому что за пару месяцев с тех пор, как Демидова приняла на себя роль опекуна, а руководство лагеря с этим согласилось, не влетело Ромке ни разу. Не метод Ярославы, хотя сомневаться в ее жесткости и твердой руке, приходилось едва ли. Вот и сейчасу пацана была прекрасная возможность обо всем рассказать самому. Ведь если Демидова решит выяснять, то она, конечно, обо всем узнает, но будет недовольна. Теперь же женщина лишь разливает чай по чашкам и кивает Ромке, чтобы присаживался. Разговор предстоял не на две минуты.
- Да ты что это, опять?! - длинный, как жердь, Кира, до последнего момента лелеявший надежду на отыгрыш, с раздраженным и разочарованным стоном бросил на стол карты, тут же разлетевшиеся по столу веером. Над головами собравшихся затрещали молнии и ощутимо пахнуло озоном.
- Говорил я тебе, что продуешь. Он явно жульничает... - толпа зевак, собравшихся вокруг стола в классе, загудела. Кто от разочарования, а кто и довольно, а часть и вовсе отхлынула подальше, опасаясь разрядов в воздухе.
- Кто это жульничает?! - в очередной раз урвавший банк Ромка взвился, сверкая темными глазами из-под взъерошенной, изрядно отросшей челки. - Играть уметь надо. Думать, а не мести со стола все подряд, - он деловито собрал со стола карты и великодушно выставил колоду на середину стола. - На, тасуй и раздавай сам, чтобы не было ко мне претензий, - схлопотать разрядом молнии он уже не опасался: все равно Кирюха ни разу еще не сподобился попасть в него своими "пукалками".
Карты Ромку как-то любили, это он давно заприметил. И этой любовью нахально пользовался еще в приютские времена, когда выбирался изредка из своей скорлупы. Но в приютах за воспитанниками довольно зорко следили, да и играть там особо не на что, все сплошь казенное, оставалось разве что время от времени играть втихаря с охранниками на сигареты. Улов, поначалу казавшийся некурящему Островскому бесполезным, в свою очередь успешно начал заменять любую валюту и несколько облегчил и разнообразил внутриприютскую рутину, что на местном бюрократическом воспитательском языке характеризовалось грубым и клеветническим "разложением дисциплины".
С первых дней в Северном поставленный в суровые рамки правил и нормирования мальчишка приглядывался к своему новому окружению. С Демидовой ему, ясное дело, повезло просто несказанно, это быстро стало понятно, но цепляться за ее авторитет и возможность Ромке казалось как-то не по-мужски. Сам со всем разберется, если понадобится, ему не привыкать.
"Игровой бизнес" начался как-то совершенно случайно, с какого-то незначительного спора, итоги которого должна была разрешить подброшенная монета. А там слово за слово, откуда-то появившимися картами по столу... И Ромка обзавелся по итогу новенькой парой наушников, в дополнение к буквально на днях выданным. Дальше - больше, пацаны в школе оказались ребятами азартными, а Островского карты любят. До такой степени, что в некоторые дни не было необходимости торопиться в столовую - вполне хватало частей выигранных пайков, даже оставалось, что запихнуть в холодильник или в тумбочку возле кровати, чтобы погрызть за приставкой с новыми играми на сон грядущий. И ни к кому никаких претензий: играл Ромка честно, никто, как ни пытался, не мог поймать его на жульничестве. Просто везло.
Влетевшего с мороза в дом Ромку окутало приятным теплом нагревшегося дома. Значит, тетя Слава здесь. Мальчишка привычно прислушался к царившей тишине, приостановился возле закрытой двери в комнату Ярославы и бесшумно прошмыгнул в гостиную, чтобы не мешать и не будить: часто после видений ей требовался отдых и Ромка быстро приспособился в таким моменты переходить в режим "стелс". Скучно ему почти никогда не бывало.
Устроившийся в кресле со свежезаряженным геймбоем пацан приветственно угукнул в ответ на появление в гостиной вышедшей из своей комнаты Демидовой и с азартом кивнул, ерзая от напряжения: уровень пошел скоростной и приходилось бдить особенно внимательно.
- Был, ага, - мяч с мелодичным "блямсом" отскочил от платформы и удачно сбил ценную призовую плашку. Ну какая в этот момент может быть шапка?! - Да нормально все с ушами... Буду... Дава-аай! - еще немного и он побьет собственный рекорд, а это тоже не баран чихнул!
До рекорда оставалось совсем ничего, когда внезапный вопрос и, главное, прямые, безапелляционные интонации в голове Ярославы моментально отвлекли от цели. Ромка отвел взгляд от игры и тут же из геймбоя раздался разочарованно-пердящий звук пропущенного мяча, но пацану уже было немного не до него.
- В смысле казино? - он запихнул игрушку в щель между подушкой кресла и подлокотником и зарылся пальцами в вечно взлохмаченную шевелюру, приводя перманентный бардак в состояние свеженького хаоса. - А че сразу... ну иногда с пацанами играем, а что такого-то? Никто никого же не заставляет, сами приходят, - пацан непринужденно пожал плечами, вкладывая в этот жест весь посыл Вселенной, мол, в чем вообще вопрос-то? Можно было, конечно, изобразить искреннее удивление и всячески отрицать свою причастность к любым азартным играм на территории школы, но, во-первых, глупо отрицать то, что без труда могли бы подтвердить как минимум пара десятков человек, а во-вторых, врать Демидовой было как-то неправильно и откровенно глупо - все равно ведь узнает. Тем более, что Ромка ничего ведь предосудительного-то не делал. Ну кто виноват, что у него просто получается немного лучше, чем у других? - И я не жульничаю, честно!
Этот мир весы-качели, пусть вам повезёт,
Чтоб на сторону вы сели, где всем людям прёт.
Только знаешь что, счастливчик, мудрецы правы:
Если мы с качелей спрыгнем — разобьётесь вы! ©
Можно было начать заламывать руки, охать, ахать, вздыхать и ссылаться на больное сердце. Именно так в представлениях Ярославы действовали карикатурные матери-наседки по отношению к своим отпрыскам, которые не оправдывали возложенных на них надежд и тщетных ожиданий. Ожиданий того, что именно их детей минует участь подростковых сложностей и желания играть в неположенные игры в неположенных местах. Дети же ходят в школу учиться! Азартные игры это плохо, недопустимо и дурно влияет на нравственность и социальное развитие.
Спросите Ярославу, и она скажет вам – чушь собачья. Ее бы куда больше обеспокоило, если бы Ромка не проявил себя в какой-нибудь мелкой пакости, как только адаптируется и примет новые для него условия жизни. А что? В коллектив в школе он вписался, изгоем не стал, нашел кое-каких друзей, проблем с социализацией не испытывал. Тут следовало радоваться, а не огорчаться. И Демидова в противовес всем морально-нравственным возвышенным идеалам, считала, что это хорошо. Играет себе в карты и обыгрывает? Пусть себе играет. А кто против – того играть никто не принуждал. Так что, если родители и другие опекуны вдруг решили бы повозмущаться, то Демидовой непременно нашлось бы что ответить. Может быть, где-то в прошлом, в этих рафинированных школах с рафинированными высокоморальными детьми и родителями, где дать в глаз – преступление века, она бы стала изгоем за свои взгляды, но здесь, в лагере, ты либо умеешь вертеться и постоять за себя, либо не выживешь. В этом смысле юный Островский подавал надежды. И Ярослава не собиралась делать вид, что ей это не нравится. Так что театральные представления она собиралась закономерно отложить.
- Да чего ты заерзал-то сразу? Я разве сказала, что недовольна и надо прекращать? – спокойно вопрошает Ярослава, разливает чай по чашкам и сразу же берет свою, немного отпивая. Представления подростков о том, что можно и что нельзя, формировали авторитетные взрослые, Демидова это знала. Не знала только, является ли авторитетной для пацана, но сейчас ему все равно придется ее послушать и, вероятно, послушаться, потому что дело было отнюдь не только и не столько в том, с кем и как он играет в карты. Не жульничает – молодец, но пару фокусов ему все равно потом показать будет надо. У Ярославы они были в запасе еще со времен ее военной службы.
- Чтоб на пайки больше не играл, идет? – на барахло, шоколадки, конфеты и прочее, чего там детям и подросткам не хватает, это все пожалуйста. Но голодать из-за того, что проиграл по дурости в карты – это не то, что им в лагере нужно, - В остальном, пока дело не дошло до криминала, меня это не интересует, можешь играть и веселиться со своими друзьями, даже если некоторые из них не сильно умные, - ну, а как их еще назвать? Кто бы стал играть в карты, явственно зная, что шансов на победу у него нет? Подростки, конечно, были сложным типом людей, и Ярослава надеялась, что Рома вырастет быстрее, чем она успеет это заметить в полной мере.
- Давно ты эксперт в азартных играх? – интересуется будто бы невзначай Ярослава, пока не собираясь делиться своими предположениями с мальчуганом из опасений дать ему ложную надежду. Проверять, конечно, все равно придется, но для начала можно было и выяснить, что он сам по этому поводу думает и какой именно информацией обладает. Может, он вообще уже и сам в курсе всего, а просто помалкивает, чтобы не лавочка с играми не прикрылась? Впрочем, о таком Демидова бы почти наверняка и сразу узнала, все-таки не слепая, причем сразу в двух смыслах – и как человек, и как ясновидящая. Сложно быть гадалкой в постапокалиптическом мире, оставаясь, вместе с тем, и опекуном подростка.
- Ладно, пей чай и пошли, - она делает еще глоток из своей кружки, а потом идет в комнату с тем, чтобы переодеться и перехватить копну рыжих волос резинкой. Уточнять, куда именно, пока не стоит, просто у Ярославы есть идея и лучше Роме заранее о ней ничего не знать. Так сказать, для чистоты эксперимента. Минут пятнадцать у пацана есть, после чего Демидова выходит, почти одетая, разве что ботинки все еще нужно примерить в коридоре.
- Шапку надень, - строго кивает она Роме на жизненно-необходимый предмет одежды, хотя знает, что ему это кажется лишним. Но Демидова жила в лагере дольше, знала лучше, спорить с ней было бесполезно, даже если очень хотелось.
- Есть у меня тут одно предположение, хочу его проверить, - заявляет она, уверенным шагом направляясь к тренировочному центру оперативников. Людей здесь сегодня немного, часть ребят в патруле, часть уехала в экспедицию, а часть делала вид, что все-таки что-то делает, хотя Демидова знала, что это неправда.
- Привет, Дим, - говорит она первому же оперативнику, который оказывается у нее на пути, - Ты не занят? – учитывая, что он курил на крыльце, закусывая бутербродом, крайне маловероятно, что он был занят, - Можешь взять свое табельное, пять патронов и пойти с нами на стрельбище? – просит женщина, ничуть не удивляя мужчину вопросом.
- Что, будешь мальца стрелять учить? – он усмехается, понимающе, - У меня патронов всего десять, выдадут не раньше начала недели, так что много пострелять у вас не получится, - стрельбище тут было весьма условным, тренироваться, тратя драгоценные патроны, они и в самом начале могли едва ли, что уж говорить теперь? Это ничего, ведь Ярослава пришла не меткость Ромы оттачивать.
- Ну, почти, да, - соглашается ясновидящая и они проходят втроем через здание на абсолютно пустое, пустынное даже, пожалуй, стрельбище. Тренировочные патроны им сегодня не нужны, они будут играть по-крупному. Ярослава кладет руку Ромке на плечо и тянет его за собой на середину полосы, вставая рядом с ним неподалеку от сильно стершейся мишени.
- Заряди и стреляй в пацана, - спокойно распоряжается Демидова. Либо она окажется права, либо ее реакции хватит, чтобы в нужный момент столкнуть мальчишку в сугроб слева. С реакцией у нее все в порядке, да и военное прошлое не оставляло.
- Че? Ты с ума сошла?! Не буду я! – орет ей Дима, кусает свой бутерброд и собирается уже уходить, - Совсем ебнулась…
- Ты либо сделаешь, что я сказала, либо я Светке скажу, где ты по четвергам зависаешь, - аргументирует свою просьбу Ярослава, заставляя мужика застыть на месте, подумать, а затем все-таки развернуться к ней.
- Ты… Если… Че случится… Я тебя сдам. Я всем расскажу, что это ты, поняла, да? – он откладывает еду на стол и берется за пистолет.
- Не бойся. Просто постарайся сосредоточиться на том, что одного из нас сейчас убьют, - любезно советует женщина подопечному.
Вы здесь » wild fire » ЛИЧНЫЕ ЭПИЗОДЫ » А ларчик просто открывался
